Введение: два вида правых, старые и новые
Весной 1970 года в американское сознание ворвался новый политический термин — «каски». Пока строители в касках продвигались по Уолл-стрит, избивая студентов и мирных демонстрантов, заслуживая восхищение правых и похвалу президента Никсона, один из поднятых ими баннеров одной фразой отражал, насколько разительно изменились правые за последние два десятилетия. На баннере было написано просто: «Боже, благослови истеблишмент».
В этой единственной фразе, столь типичной для нынешних правых, каски выразили вековую политическую философию консерватизма, ту философию, которая легла в основу первоначального названия «консерватизм» в Европе начала XIX века. По сути, именно эта философия, независимо от названия, характеризует подлинно консервативную мысль с древних времён восточного деспотизма: всеобъемлющее благоговение перед «Престолом и Алтарём», перед любым божественно санкционированным государственным аппаратом, который когда-либо существовал. В той или иной форме «Боже, благослови установленный порядок» всегда было кличем в защиту государственной власти.
Но многие ли американцы осознают, что не так давно американские правые были почти полной противоположностью тому, что мы знаем сегодня? Более того, многие ли знают, что сам термин «истеблишмент», который сейчас используется левыми почти исключительно как оскорбительный термин, был впервые применён к Америке не Ч. Райтом Миллсом или другими левыми социологами, а теоретиком National Review Фрэнком С. Майером в первые дни существования этого центрального органа американских правых? В середине 1950-х годов Майер взял термин, который ранее использовался только — и довольно ласково — для описания правящих институтов Великобритании, и применил его с должной едкостью к американской сцене. Более широкое и тонкое, чем «правящий класс», более постоянное и институционализированное, чем «властвующая элита», «истеблишмент» быстро стало нарицательным. Но ирония и ключевой момент заключается в том, что использование этого термина Мейером и National Review в те дни было крайне критическим: дух правого крыла, тогда и особенно ранее, был скорее «Боже, прокляни», чем «Боже, благослови» истеблишмент. Различие между двумя правыми крыльями, «старым» и «новым», и то, как одно трансформировалось в другое, является центральной темой этой книги.
«Старые правые», составлявшие американское правое крыло примерно с середины 1930-х до середины 1950-х годов, были, по сути, оппозиционным движением. Враждебность к истеблишменту была его отличительной чертой, его жизненной силой. Когда в 1950-х годах ежемесячный информационный бюллетень «RIGHT» пытался донести до своих читателей новости о правом крыле, он, конечно же, был вынужден определить движение, о котором собирался писать, и обнаружил, что может определить правое крыло только в негативном ключе: как его полную оппозицию тому, что, по его мнению, было господствующими тенденциями американской жизни. Короче говоря, «Старые правые» зародились и существовали как оппозиционное движение «Новому курсу» и всему, что он охватывал, как внешнему, так и внутреннему: сначала зарождающемуся этатизму «Нового курса» внутри страны, а затем, позднее, в 30-е годы, стремлению Америки к глобальному вмешательству за рубежом. Поскольку сутью Старых правых была реакция на вышедшее из-под контроля Большое Правительство внутри страны и за рубежом, это означало, что Старые правые обязательно, пусть даже не всегда осознанно, были либертарианцами, а не этатистами, «радикальными», а не традиционными консервативными апологетами существующего порядка.
Истоки старых правых. I: Ранний индивидуализм
Индивидуализм и его экономическое следствие, либерализм невмешательства, не всегда имели консервативный оттенок и не всегда действовали, как это часто происходит сегодня, как апологет статус-кво. Напротив, Революция Нового времени изначально была и долгое время оставалась индивидуалистической революцией невмешательства. Её целью было освобождение отдельного человека от ограничений и оков, укоренившихся кастовых привилегий и эксплуататорских войн феодальных и меркантилистских порядков, консерваторов старого режима. Том Пейн, Томас Джефферсон, участники Американской революции, джексонианское движение, Эмерсон и Торо, Уильям Ллойд Гаррисон и радикальные аболиционисты — все они были по сути индивидуалистами невмешательства, которые продолжали вековую борьбу за свободу и против всех форм государственных привилегий. То же самое было и с французскими революционерами – не только жирондистами, но даже многократно оскорблёнными якобинцами, которым пришлось защищать Революцию от толп коронованных особ Европы. Все они были примерно в одном лагере. Индивидуалистическое наследие, действительно, восходит к первым современным радикалам XVII века – левеллерам в Англии и Роджеру Уильямсу и Энн Хатчинсон в американских колониях.
Традиционная историческая мудрость утверждает, что в то время как радикальные движения в Америке действительно были индивидуалистами невмешательства до Гражданской войны, что после этого сторонники невмешательства стали консерваторами, а радикальная мантия затем перешла к группам, более знакомым современным левым: социалистам и популистам. Но это искажение истины. Ведь именно пожилые брамины Новой Англии, торговцы и промышленники невмешательства, такие как Эдвард Аткинсон, финансировавшие рейд Джона Брауна на Харперс-Ферри, были теми, кто вскочил и всеми силами выступил против империализма США в испано-американской войне. Ни одно противодействие этой войне не было более радикальным, чем сопротивление экономиста и социолога невмешательства Уильяма Грэма Самнера или чем Аткинсон, который, будучи главой Антиимпериалистической лиги, рассылал антивоенные памфлеты американским войскам, которые тогда занимались завоеванием Филиппин. Памфлеты Аткинсона призывали наши войска к мятежу и впоследствии были конфискованы почтовыми властями США.
Занимая эту позицию, Аткинсон, Самнер и их коллеги не проявляли «спортивного духа»; они следовали антивоенной, антиимпериалистической традиции, столь же древней, как и сам классический либерализм. Этой традиции придерживались Прайс, Пристли и британские радикалы конца XVIII века, за что неоднократно подвергались тюремному заключению британской военной машиной; а также Ричард Кобден, Джон Брайт и представители манчестерской школы невмешательства середины XIX века. Кобден, в частности, бесстрашно осуждал любую войну и любые имперские манёвры британского режима. Мы настолько привыкли считать оппозицию империализму марксистской, что подобное движение кажется нам сегодня почти немыслимым.
Однако к началу Первой мировой войны смерть старшего поколения сторонников политики невмешательства привела к тому, что лидерство в оппозиции имперским войнам Америки перешло в руки Социалистической партии. Но к оппозиции присоединились и другие, более индивидуалистически настроенные люди, многие из которых впоследствии составили ядро изоляционистских «старых правых» конца 1930-х годов. Так, среди ярых антивоенных лидеров были сенатор-индивидуалист Роберт Лафоллет из Висконсина и такие либералы-невмешатели , как сенаторы Уильям Э. Бора (республиканец) из Айдахо и Джеймс А. Рид (демократ) из Миссури. Среди них был также Чарльз А. Линдберг-старший, отец Одинокого Орла, конгрессмен из Миннесоты.
Почти все интеллектуалы Америки поспешили присоединиться к военному пылу Первой мировой войны. Ярким исключением был грозный индивидуалист невмешательства Освальд Гаррисон Виллард, редактор Nation, внук Уильяма Ллойда Гаррисона и бывший член Антиимпериалистической лиги. Двумя другими выдающимися исключениями были друзья и соратники Вилларда, которые позже стали лидерами либертарианской мысли в Америке: Фрэнсис Нильсон и особенно Альберт Джей Нок. Нильсон был последним из английских либералов невмешательства, эмигрировавшим в Соединенные Штаты; Нок служил под началом Вилларда во время войны, и именно его редакционная статья в Nation, осуждающая проправительственную деятельность Сэмюэля Гомперса, привела к тому, что тот выпуск журнала был запрещен Почтовой службой США. И именно Нильсон написал первую ревизионистскую книгу об истоках Первой мировой войны «Как дипломаты делают войну» (1915). Фактически первой ревизионистской книгой, написанной американцем, была книга Нока «Миф о виновной нации» (1922), которая публиковалась по частям в журнале LaFollette's Magazine.
Мировая война стала колоссальной травмой для всех людей и групп, выступавших против конфликта. Тотальная мобилизация, жестокие репрессии против противников, кровавая бойня и беспрецедентное по масштабам глобальное вмешательство США — всё это поляризовало огромное количество самых разных людей. Шок и сам факт войны неизбежно объединили различные антивоенные группы в свободный, неформальный и единый оппозиционный фронт — фронт нового типа фундаментальной оппозиции американской системе и большей части американского общества. Стремительное превращение блестящего молодого интеллектуала Рэндольфа Борна из оптимистичного прагматика в радикального пессимистичного анархиста было типичным, хотя и в более резкой форме, для этой новообразованной оппозиции. Провозгласив: «Война — это здоровье государства», Борн заявил:
Страна — это концепция мира, равновесия, жизни и дачи жизни другим. Но государство — это, по сути, концепция власти… И нам не повезло родиться не просто в стране, а в государстве…
Государство – это страна, действующая как политическая единица, это группа, действующая как носитель силы… Международная политика – это «политика силы», поскольку она представляет собой отношения между государствами, а именно таковыми, как и государства, неизменно и пагубно, являются огромные скопления человеческой и промышленной силы, которые могут быть брошены друг на друга в войне. Когда страна действует как единое целое по отношению к другой стране, или навязывает законы своим жителям, или принуждает или наказывает отдельных лиц или меньшинства, она действует как государство. История Америки как страны существенно отличается от истории Америки как государства. В одном случае это драма пионерского завоевания земель, роста богатства и способов его использования… и воплощения духовных идеалов… Но как государство, её история – это участие в мировых делах, ведение войн, препятствование международной торговле… наказание тех граждан, которых общество считает агрессивными, и сбор средств для оплаты всего этого.
Хотя война и расколола и сплотила оппозицию, эта поляризация не исчезла с её окончанием. Во-первых, война и последовавшие за ней репрессии и милитаризм стали потрясением, заставившим оппозицию глубоко и критически осмыслить американскую систему как таковую; во-вторых, международная система, созданная войной, застыла в статус-кво послевоенной эпохи. Ведь было очевидно, что Версальский договор означал, что британский и французский империализм разделили и унизили Германию, а затем намеревались использовать Лигу Наций в качестве постоянного мирового гаранта вновь навязанного статус-кво. Версаль и Лига означали, что Америка не могла забыть войну; и ряды оппозиции теперь пополнились множеством разочарованных вильсоновцев, которые увидели реальность мира, созданного президентом Вильсоном.
Военная и послевоенная оппозиция объединилась в коалицию, в которую вошли социалисты, всевозможные прогрессисты и индивидуалисты. Поскольку они, как и коалиция, теперь были явно антимилитаристскими и антипатриотическими, поскольку их антиэтатизм становился всё более радикальным, индивидуалистов повсеместно называли «левыми»; более того, после раскола и серьёзного упадка Социалистической партии в послевоенную эпоху, оппозиция в 1920-е годы приобретала всё более индивидуалистический характер. Часть этой оппозиции была и культурной: бунт против косных викторианских нравов и литературы. Часть этого культурного бунта воплотилась в известных эмигрантах «потерянного поколения» молодых американских писателей, писателей, выражавших своё глубокое разочарование в «идеализме» военного времени и в той реальности, которую милитаризм и война открыли Америке. Другой этап этого бунта воплотился в новой социальной свободе эпохи джаза и флэпперов, а также в расцвете индивидуального самовыражения среди всё большего числа молодых мужчин и женщин.
Истоки старых правых, II: Консервативный анархизм Менкена и Нока...Читать далее...
Биржа BingX - отличные условия торговли криптовалютой
И не забывайте подписываться на мой телеграм-канал, Boosty и YouTube-канал
Комментариев нет:
Отправить комментарий