https://ruh666.livejournal.com/624718.html
За всю свою жизнь я никогда не видел, чтобы что-то так доминировало в выпусках новостей, как вирус COVID-19 и меры, которые федеральные и местные органы власти принимали для борьбы с ним. При этом, я пережил убийство Джона Ф. Кеннеди, войну во Вьетнаме, посадку на Луну, Уотергейт и атаки 11 сентября.
Это были большие события, но я не могу сказать, что видел что-то подобное освещению COVID-19 даже в эпоху современных СМИ. При этом, хотя освещение в новостях явно было очень обширным, я ничего не могу сказать о нем, за исключением того, что это освещение было в целом плохим. Когда я говорю “плохим”, я имею в виду, что я как читатель, и особенно как читатель, который также является академическим экономистом и экономическим журналистом, не могу доверять ему.
Те из нас, кто скептически относится к апокалиптическим заявлениям прогрессивистов — от ложных предсказаний Пола Эрлиха в “Бомбе населения” до сфабрикованных утверждений Эла Гора согласно которым лед должен был исчезнуть из Арктики пятнадцать лет назад, — задавали себе вопрос, увидим ли мы действительно повторение эпидемии испанского гриппа 1918 года и пришли к выводу, что нет, не увидим. Всякий раз, когда так называемые эксперты предсказывают нам гибель, представители прессы с нетерпением ждут следующих оракулов. За этим всегда следует требование, чтобы правительство с его конюшней экспертов вмешалось и спасло нас.
Это относится не только к мейнстримным средствам массовой информации, таким как New York Times или сетевые новости от CBS News до CNN и Fox News. Это также включает в себя более идеологизированные издания, такие как “Nation” или “Американский консерватор”. Например, если бы кто-то взялся прочитать новостные и редакционные разделы “Нью-Йорк Таймс” в любой день, он мог бы сделать вывод, что освещение событий является односторонним и близко к “прогрессивисткому” взгляду на общество; то есть, к точке зрения, чрезвычайно критичной к правовой и социальной традиции ограничения государственной власти. Однако, на страницах “Американского консерватора” тоже можно прочитать, что правительство должно не только регулировать потребительские цены во время пандемии, но и что правительство должно арестовывать любого, кто обвиняется в “взвинчивании цен”.
Прогрессивистское видение, которое сегодня действительно является доминирующей философией управления в Соединенных Штатах, заключается в том, что конституционные ограничения на государственную власть неадекватны такому сложному обществу, как наше, и что нами должны управлять не неуклюжие политики, а эксперты. Прогрессивист будет объяснять разницу между Энтони Фаучи и Дональдом Трампом так: Фаучи — эксперт по общественному здравоохранению, а Трамп — ну, Дональд Трамп, что тут еще сказать.
Учитывая, что
большинство американских журналистов, как в печатных, так и в электронных СМИ, с гордостью называют себя прогрессивистами, мы не должны удивляться, когда освещение новостей следует прогрессивистскому нарративу, который полагает, что расширение государственной власти — это расширение самой цивилизации. Когда я учился в школе журналистики почти полвека назад, мои профессора рассказывали нам, что именно пресса — свободная пресса — защищала права американцев от хищнического правительства. Конечно, профессора также учили, что, возможно, корпорации могут быть более опасными, чем правительство, и что, ну, вы знаете, прогрессивное правительство — это действительно хорошо, и его следует поощрять, поскольку прогрессивное правительство не то же самое, что хищническое правительство.
Если бы кто-то захотел глубже исследовать мысли моих профессоров, то он бы выяснил, что они действительно верили в то, что СМИ должны заниматься продвижением “хорошего правительства”, которое, по их мнению, было правительством “экспертов”. Под “хорошим правительством” они понимали не правительство, действующее в строгих конституционных пределах, а скорее прогрессивное правительство, правительство, которое хорошо бы справлялось с делами, от оказания медицинской помощи до строительства домов для бедных и снабжения едой голодных. Они хотели получить компетентное правительство, такое правительство, которое в мечтах поколения, давшего нам Прогрессивную Эру, должно было занять Вашингтон и всю остальную страну, тот тип правительства, который, как они горячо верили, создал Рузвельт во времена Нового курса.
Хотя мои профессора журналистики не преподавали мне предмет “нарратив”, за те годы, что я работал репортером в газете и академическим экономистом, я обнаружил, что большинство журналистов работают в соответствии с тем, что можно назвать нарративом. Мы постоянно сталкиваемся с этим, когда мы смотрим новости. Если демократы находятся у власти, то на Fox News вы всегда услышите, что они слабы в обороне страны. На MSNBC вам скажут, что любой, кто поддерживает свободный рынок, действительно хочет, чтобы чернокожие были возвращены в рабство, а бедные — голодали. Нарратив — это набор убеждений, объясняющих, как все работает в мире. Журналисты освещают события так, как диктует им нарратив, и часто их материалы выглядят, как простые карикатуры.
Возможно, самый сильный нарратив основывается на вере в то, что эксперты знают все, что нам нужно знать, и что в случае чрезвычайных ситуаций нам нужны эксперты, которые скажут нам, что делать. Как
недавно писал Райан МакМакен, так называемое прогрессивное управление — это то, что можно назвать
технократией, правительством компетентных:
За последние несколько десятилетий — и особенно после Нового курса — официальные эксперты в правительстве постепенно заменили избранных представителей в качестве основных лиц, принимающих решения в правительстве. Публичные дебаты прекратились и были заменены встречами небольших групп технократов. Политику заменили “наукой”, будь то общественная или физическая наука.
Эти влиятельные и в значительной степени неподотчетные лица, принимающие решения, сегодня наиболее заметны в федеральных судах, в “спецслужбах”, в Федеральном резерве и — что до сих пор долго игнорировались — в органах общественного здравоохранения.
Одобрение такого режима вы встретите прочитав редакционную страницу в люблом выпуске New York Times. Эта газета является не только знаменосцем “прогрессивной” Америки, но также провозгласила себя “газетой-хроникером” и является медиа-меккой для большинства американских журналистов, — печатных и электронных СМИ. То, что Нью-Йорк Таймс выбирает для размещения на своих редакционных и новостных страницах, имеет значение, потому что то, что в конечном итоге выбирает руководство газеты, — это то, что освещают остальные мейнстримные СМИ. Да, есть независимые журналисты, и время от времени что-то из-за пределов прогрессивных политических кругов, — то, что Нью-Йорк Таймс предпочла бы игнорировать,— становится настолько публичным, что газета уже не может игнорировать это. Неудивительно, что именно Нью-Йорк Таймс и подобные ей СМИ превратили каждое слово Энтони Фаучи в сбывшееся пророчество (даже если то, что он сказал на самом деле, не было правдой), и если Фаучи осторожен в том, чтобы позволить людям вновь открыть свой бизнес и вернуться к работе, тогда мы все должны оставаться в карантине.
Но почему Фаучи? Почему “газета-хроникер” воспринимает Нила Фергюсона всерьез,
когда ни одна из его хваленых моделей не была даже приблизительно точной? Почему ведущие журналисты до сих пор считают, что Пол Эрлих является авторитетом в области народонаселения? Есть две причины. Во-первых — и это типично для любого новостного издания — плохие новости и особенно сенсационные плохие новости всегда будут попадать в топ новостей, если они вписываются в нарратив людей, готовящих этот конкретный выпуск. Например, Нью-Йорк Таймс и мейнстримные средства массовой информации сообщали о каждом сенсационном обвинении в сексуальном насилии против номинанта в Верховный суд Бретта Кавано, потому что это соответствует нарративу левых о том, что республиканцы не заботятся о женщинах, подвергающихся сексуальному насилию.
Аналогичным образом, когда Тара Рид недавно заявила, что предполагаемый кандидат в президенты от Демократической партии Джо Байден совершил сексуальное насилие над ней в 1993 году, Fox News сообщила об этом отчасти потому, что ее репортеры живут тем, что демократы являются лицемерами. (Верный форме,
Нью-Йорк Таймс отказывался сообщать об этих обвинениях в течение почти трех недель, что подкрепляло мнение консерваторов об этой газете.)
Во-вторых, помимо самого факта, что плохие новости хорошо продаются гораздо важнее то, как именно журналисты определяют какие новости являются плохими. Большинство журналистов является прогрессистами и их мировоззрение определяется этой идеологией. Как отмечалось ранее, прогрессивисты гораздо более склонны полагаться на так называемых экспертов, а эксперты обнаружили, что люди гораздо чаще слушают их, когда они предсказывают гибель, чем когда они говорят, что все (почти) хорошо. Журналистов учили в университетах, что у нас заканчиваются ресурсы, что перенаселение планеты представляет собой страшную угрозу, и что экологическая катастрофа (на этот раз с изменением климата) всегда не за горами. Большинство журналистов, которых я знаю, интеллектуально просто не способны верить в обратное, даже когда раз за разом страшные предсказания, в которые они религиозно верят, на самом деле не сбываются. Так, в 1989 году газета New York Times опубликовала статью о том, что кислотные дожди уничтожают леса штата Нью-Йорк, несмотря на то, что обширные научные исследования в то же самое время говорили об обратном. Редакция пришла к выводу, что правдой является энвироменталистский нарратив и он не должен омрачаться фактами, даже тогда, когда научные исследования ясно указывают в другом направлении.
Нечто подобное саге о COVID-19 можно найти в любом нарративе прогрессивистских журналистов, который только можно вообразить.
Во-первых, легко обвинять Дональда Трампа, особенно учитывая, что журналисты, работающие в Нью-Йорк Таймс, CNN и других средствах массовой информации, кажется сделали коллективной миссией своей жизни выгнать его из Белого дома — и потому “стиль руководства” Трампа во времена вроде пандемии делает его легкой мишенью.
Во-вторых, прогрессисты охотно верят во все апокалиптическое, когда дело касается вопросов окружающей среды и здоровья. Поэтому они менее склонны скептически относиться к Нейлу Фергюсону и его предсказаниям миллионов смертей.
В-третьих, из-за их рефлексивного убеждения в том, что эксперты знают все ответы, они с большей вероятностью будут форматировать свою историю как “один из экспертов против необразованных” (которые хотят вернуться к работе или открыть свой закрытый бизнес). Любой, кто возражает против такой мудрости, считается невежественным изгоем, даже если этот человек
является ученым с элитным образованием.
Наконец, журналисты ясно видят, что политики гораздо более склонны действовать в условиях, которые могут считаться катастрофой. Взамен журналисты хвалят тех политиков, которые принимают самые крайние меры. Взять, к примеру, губернатора Эндрю Куомо из Нью-Йорка. Несмотря на то, что
Куомо приказал домам престарелых принимать пациентов с COVID-19 наплевав на уязвимость пожилых людей к коронавирусу, что привело к многочисленным смертям, освещение в СМИ его деятельности было
в основном положительным именно потому, что считается, что он “что-то делает”.
И наоборот, деятельность губернатора Южной Дакоты Кристи Ноем получила
ужасное освещение в национальных новостях, потому что она отказалась закрывать предприятия и запирать по домам частных лиц. Большей частью информация о Южной Дакоте наводила на мысль о том, что число погибших там, вероятно, резко увеличится, однако
на сегодня в этом штате от COVID-19 умерло тридцать четыре человека, так что едва ли это горячая точка.
Было бы неплохо, если бы мы могли рассчитывать на то, что мейнстримные новостные издания сообщат достоверные новости о коронавирусе, но это вряд ли удастся. Большинство журналистов привержены прогрессивистскому нарративу, и даже если они бывают обескуражены на мгновение разумной интерпретацией имеющихся фактов, они быстро приходят в себя и продолжают проповедовать гибель и еще больше гибели.
взято отсюдаИ не забывайте подписываться на мой телеграм-канал и YouTube-канал
